Перейти к содержимому






   





   


  


Фотография

Американский нуар и криминальная проза Джеймса Саллисаr


  • Авторизуйтесь для ответа в теме
В этой теме нет ответов

#1 stimkarl

stimkarl

    автор

  • Пользователи
  • PipPipPipPip
  • 101 сообщений
  • ГородДНР. Горловка

Отправлено 22 Июнь 2018 - 12:54

Во славу великого американского автора детективов Почему мы не говорим о Джеймсе Саллисе? Действительно, почему мы не говорим о Саллисе (1944 г.р.) наравне с его американскими коллегами-сверстниками Доном Делилло (1936 г.р.) и Томасом Пинчоном (1937 г.р.)? Саллис не столь известен, как эти двое, но он, безусловно, имеет место быть. Его наследие значительно и разнообразно: романы, переводы, стихи, рассказы, биографии, очерки, ярко выраженный интерес к джазовой гитаре и людям, на ней играющим. Темы его произведений сводятся к нескольким общеизвестным: осмысление мира и поиск своего места в нём, описание опасностей всякого рода близости, размышления о том, способны ли мы на самом деле понять себя или кого-либо другого. Каждая книга создает свой собственный мир, который Саллис прописывает довольно тонко, хотя его романы нередко насчитывают всего 200 страниц. Саллис спокойно и уверенно пишет так, словно относится к другой писательской весовой категории (а между делом, еще и играет на вышеупомянутой гитаре). Возможно, он просто наш анти-Кнаусгорд (норвежский автор, наиболее известный своим 6-томным автобиографическим циклом «Моя борьба» – прим. перев.), который без ума от выразительных деталей, но не заинтересован в создании истории целиком (меня завораживает воспоминание о таракане, который полз над раковиной в его романе «Убийца умирает», The Killer is Dying). И, конечно, он не пишет 5 томов об одном и том же. Скорее всего, писательский метод Саллиса основан на краткости. Я задаю ему вопрос: «В основном вы пишете короткие романы (которые я, со своей стороны, обожаю, но в наши дни они являются редкостью). Вы считаете такой подход элементом вашего стиля повествования?» Саллис говорит: «Главным принципом, которого я придерживаюсь во всех своих видах творчества, от стихов до прозы, является сжатие. Если вы набиваете как можно больше смысла в каждую сцену, каждое предложение, вы добиваетесь увеличения массы, но не объема. По-моему, мои романы такие короткие, потому что их плотность больше, чем во многих романах, превышающих их по объему в три или четыре раза». Знакомство с Саллисом вы можете начинать с чего угодно. Написанная им биография Честера Хаймса не просто великолепна сама по себе, но еще и развивает тему, затронутую книгой «Сложные жизни» (Difficult Lives), которую сейчас чрезвычайно сложно найти. Это объединенная биография Джима Томпсона, Дэвида Гудиса и Хаймса. Отличное начало для знакомства с автором, потому что эта книга знаменует собой тот момент, когда Саллис открыл нуар в качестве формы, противостоящей бульварному чтиву, работавшему не на укрепление американской культуры, а на её подрыв: «их сила происходит от уверенности в том, что не существует иных нравственных правил, кроме тех, что человек создает для себя сам. Как и высокое искусство, эти истории упорно трудились над тем, чтобы разоблачить ложь, что навязывает нам общество, и ложь, что мы сами себе навязываем. Они вскрыли труп чистенькой, позитивной американской литературы и вытащили её разлагающееся сердце на солнечный свет». Саллис утверждает, что нуар – это литература вне закона (outlaw lit), позиция, которую он для него отстаивает. Он говорит мне: «Криминальный роман (отличный от классического детектива) по самой своей природе является трансгрессивным, а потому может зайти куда дальше обычной романтической прозы в деле определения места личности в обществе, значительно дальше, чем это предписано каноном европейского романа о поиске личностью себя и своего места в обществе». Впрочем, книги Саллиса читаются именно как романы ничуть не реже, чем он делает главным героем своих произведений человека, находящегося вне закона – взять тех же Гонщика в Драйве или Тёрнера в посвященной ему трилогии, – и это их качество прячется на самом видном месте, просто никем в открытую не обсуждается. Единственная переведенная на русский язык книга Саллиса ассоциируется в основном с одноименным фильмом "Драйв" (2011), главную роль в котором сыграл Райан Гослинг Последний роман Саллиса «Уиллнот» (Willnot) – крайне необычная зверюшка: в компактной форме он одновременно показывает жизнь небольшого городка и анализирует, как легко подобная жизнь может пойти наперекосяк. Когда я спрашиваю Саллиса о том, как ему пришла в голову идея такой книги, он говорит: «Как это обычно бывает, из целого ряда вещей – каких-то задумок, праздных мыслей, обрывков разговоров, которые вдруг собрались воедино. Когда такое происходит, когда, казалось бы, никак не связанные между собой кусочки обретают единство, я понимаю, что у меня есть новая книга. Я не знаю, о чем она и что в ней произойдет, но она начинает ощущаться как роман: она имеет тот же вес, ту же суть. Здесь я поразмышлял о маленьких американских городках, о том, как они стали теряться в современном мире, а также обо всех великих американских обещаниях, которые настолько деградировали. О нашей истории утопических сообществ. И о том, как все мы просто делаем всё, что можем, чтобы сохранить свои маленькие, уютные жизни, в то время как огромные и поистине страшные механизмы – войны, политические махинации, массовые расстрелы, терроризм – вращаются над нашими головами». Вы никогда не предугадаете, что нового сможете узнать, читая книгу Саллиса. У него есть необычная привычка писать о людях с интересным родом занятий – медсестра, монтажер кинофильма, парень, который продает куклы на Ebay и т.д. Я задаю ему вопрос: «Одним из самых необычных и замечательных качеств вашей прозы, по-моему, является то, что вы пишите о людях самых разных профессий – врачах, учителях, психиатрах, дальнобойщиках, а также об обычных полицейских, детективах и т.п. Это ваш сознательный выбор? Что вы изучаете, чтобы сделать этих персонажей такими достоверными?» Саллис добавляет: «Вы также должны заметить, что там есть и немало бездомных – заброшенных обществом, забытых. Подчас моя проза может показаться почти клаустрофобичной, из-за всех этих персонажей, происходящих из одного и того же социального слоя, накладывающего отпечаток на все их суждения и оценки, на сам способ, каким они видят мир. Когда я преподавал, я говорил своим студентам: «Помещайте в каждую сцену так много реального мира, сколько только сможете, в каждую строчку, в каждое предложение». Я и сам стараюсь следовать собственному совету». И он действительно следует. Одна из моих любимых книг Саллиса «Другие моего вида» (Others of My Kind) подводит итог жизни женщины, ныне взрослой, а в детстве похищенной и прожившей два года в плену у преступника. Большую часть того времени она провела в запертом ящике под кроватью своего похитителя. Когда она сбежала, то просто слонялась по торговому центру, откуда её похитили, потому что совершенно не могла вспомнить, кем она была раньше. Её миры – и в то время пока она была в плену, и в настоящем, – прописаны очень точно, с необходимой долей ужаса и сострадания. Тем не менее, «Другие моего вида» – это также книга о том, как различные идеи, особенно политика идентичности, в конечном счете могут убить нас всех, если мы вернемся обратно к кланам или племенам и утратим цивилизованность. 
Со временем любой разговор с автором криминальной прозы сворачивает в сторону обсуждения жанровости как таковой, и я не особенно рвалась задавать подобный вопрос в беседе с Саллисом. Впрочем, он воспринял его добродушно, с обретенным за годы жизни дзен-спокойствием. Я спросила: «Давайте поговорим на прилипчивую тему жанровой прозы. Считаете ли вы себя жанровым писателем? Или просто писателем, который время от времени пишет книги о преступлениях и расследованиях? Можно ли уважать традиции жанра, но при этом не навесить на себя ярлык?» Саллис отвечает: «Я пишу криминальные романы, так что да, конечно, я думаю о себе, как об авторе детективов. Как бы я мог этого не делать? Я также пишу стихи и тогда считаю себя поэтом. А еще автором очерков. Музыковедом. Биографом. Модель моего писательства больше похожа на европейскую, на кого-то вроде [Раймона] Кено, который писал романы, стихи, очерки и популярные песни и к тому же был феноменальным редактором... Ему не нужно было выбирать ту или иную графу в списке своих занятий. Сама природа творчества не признает границ. Только дурак будет работать в рамках традиции – любой традиции, будь то научная фантастика, роман взросления или сонет, – не зная и не почитая эту традицию, без того, чтобы она текла в его крови и вдыхалась вместе с воздухом». 
 





Количество пользователей, читающих эту тему: 0

0 пользователей, 0 гостей, 0 анонимных

Яндекс.Метрика

криминальные новости